Хорхе Луис Борхес

ЭЛЕГИЯ О КВАРТАЛЕ ПОРТОНЕС

Перевод Б.Дубина

Из книги "Сан-Мартинская тетрадка" ("Cuaderno San Martin") 1929

Франсиско Луису Бернардесу

Усадьба Альвеар: между улицами Никарагуа, Ручей Мальдонадо, Каннинг и Ривера. Множество незастроенных пустырей, следы упадка.

Мануэль Бильбао.

Буэнос-Айрес (1902)

Это слова тоски

о колоннах ворот, ложившихся тенью

на немощеную площадь.

Это слова тоски

в память о длинном косом луче

над вечерними пустырями.

(Здешнего неба даже подсводом аркад

было на целое счастье,

а на пологих крышах часами лежал закат.)

Это слова тоски

о Палермо глазами бродячих воспоминаний,

поглощенном забвеньем, смертью в миниатюре.

Девушки в сопровожденье вальсирующей шарманки

или обветренных скотогонов

с бесцеремонным рожком 64-го года

возле ворот, наполнявших радостью ожиданья.

Смоковницы вдоль прогалин,

небезопасные берега Мальдонадо –

в засуху полного глиной, а не водою –

и кривые тропинки с высветами ножа,

и окраина с посвистом стали.

Сколько здесь было счастья,

счастья, томившего наши детские души:

дворик с зацветшей куртиной

и куманек, вразвалку шагающий по-пастушьи,

Старый Палермо милонг,

зажигающих кровь мужчинам,

колоды креольских карт, спасенья от яви,

и вечных рассветов, предвестий твоей кончины.

В здешних прогалах, где небо пускало корни,

даже и дни тянулись

дольше, чем на каменьях центральных улиц.

Утром ползли повозки

Сенеками из предместья,

а на углах забегаловки ожидали

ангела с дивной вестью.

Нас разделяет сегодня не больше лиги,

и поводырь вспоминающему не нужен.

Мой одинокий свист невзначай приснится

утром твоим уснувшим.

В кроне смоковницы над стеною,

как на душе, яснеет.

Розы твоих кафе долговечней небесных красок

и облаков нежнее.